… Перед тем, как скрыться за облаками, солнце досаждало тем, что неприятно припекало грязные головы русским патриотам. Однако и стар, и млад знали, что солнце — это не гейский огненный шар, как учат на тленном Западе, а лик Президента. Тем временем большая площадь города М. была буквально заполнена до отказа.

Никто не остался вне дела. Кто-то обкидывал приговорённую к смерти Священным Синодом первую ведьму камнями, по новейшим православным обычаям, кто-то жадно осматривал оголённое девичье тело, желая отрезать и съесть от него кусок, кто-то орал гневные слова, кто-то звенел стеклянными бутылками, отчего у русских проходили мурашки по коже, торговцы развернули рынок, таджики продавали насвай, повсюду развевались российские флаги, флаги НОДа, Антимайдана, Чечни и Дагестана, проводились увеселительные мероприятия на ловлю ртом коровьих лепёшек, подростки кидали зиги, одновременно стараясь, чтобы ветераны, сидящие на первых рядах, не заметили их.

В городе М. был праздник. Ещё бы, ведь не каждый день в центре города сжигают ведьм! Воодушевление и ожидание казни всячески поддерживалось гулом народных голосов, монархисты вынесли иконы Сталина с вытянутым в небо указательным пальцем, коммунисты зачитывали цитаты из «Mein Kampf», попы разбрасывали через всю площадь снег, и всем было хорошо.

Самой же девушке было не до радости. Слёзы непрерывно катились по девичьим щекам. Ещё совсем молодая, она стояла посреди площади, привязанная к высокому деревянному столбу, который был окружен толпой орущих русских патриотов.
В отчаянии она кричала:

— Что я вам сделала? Что?! Что вообще плохого я сделала за свою короткую жизнь? Не лично вам, а вообще? За что?!

На её слова из толпы оперативно среагировали:

— Как можно прожить жизнь, не уважая Президента? А, шлюха рыжая? Как можно прожить жизнь без патриотизма, блядь? Ты что, бля, не знала, да? Что Путин — это самое-самое святое, это не знала, да, сука? — брызгая пеной, ответил Кургинян, выронив в истерике чебурек.

— За что вы так со мной? Из-за того что я сирота? Так я никому не мешала, никого не объедала. Жила одна на краю города! За что?!

— Так тебе и надо, мля! Дала бы батюшке Панцеркампфу в сауне, была бы сейчас обласкана лучами лика Путина! Да я бы сам жопу на всю жизнь в залог отдал за Путина! Все бы отдали, да? *улюлюканье, дружный крик «Да»!* — А ты не отдала, значит, тебе нужно сдохнуть, ты недостойна того, чтобы жить в этой великой стране! И на Западе так же делают! Тьфу бля! Сирота она, бля. Нет на Руси родителей, кроме Путина и Патриарха!

Очередной камень, метко брошенный Соловьёвым — попал девушке в голову, оставляя еще один синяк на изрядно окровавленном лице. Её не сразу привели на площадь с целью сжечь, перед этим её изнасиловали приближённые Патриарха ещё в Храме Христа Спасителя. Глаза цвета молодой травы наполнились очередной порцией слёз. Слёз боли и слёз обиды. Крик толпы увеличивал обороты горечи с таким же темпом, как и подходящий к столбу огнемётчик.

Всё! Скоро всё закончится. Скоро всё пройдёт. Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Но у девушки такого не было. Она сама вспоминала свою жизнь. Свою невинную жизнь. Она просто не могла причинить кому-нибудь вред, времени б не хватило. Родилась. Мать и отец погибли от лихорадки Гундяева, дедушка с бабушкой были насильно превращены в ветеранов ВОВ, оставив маленькую дочь одну. Теперь её жизнь оборвётся на глазах у множества людей, которые довольно кричат:

— Ведьма! Туда тебе и дорога, ёба! Слава Руси!
— Сдохни, сука! Не порть своим присутствием землю Духовную и Православную!
— Умри, рыжая блядь! Тебе ещё лёгкую смерть русские люди даруют! Иншаллах!

Огнемётчик нацелил ствол на ведьму и спустя секунду открыл огонь. Поток пламени моментально устремился на несчастную. Крики сопровождали внезапную и жуткую боль. Простое, порванное и чёрное платье мигом загорелось на хрупком теле. Длинные рыжие волосы разом вспыхнули, и их теперь не отличишь от сожжённой соломы. Ранее белоснежная кожа стала стремительно чернеть под воздействием огня. Лишь её глаза не изменились, вот только слёз в них больше нет, в них уже нет обиды. В них есть только ярость. Губы произнесли последние слова. Вскоре душа покинула казнённое, обугленное тело.

Удолетворённые зрелищем патриоты вначале растоптали чёрное, изуродованное тело, особо смекалистые пробовал его на вкус, большинство привело сюда своих детей. Палачу-огнемётчику выплатили за проделанную работу пятнадцать тысяч рублей, на которые он тут же взял две шаурмы и упаковку насвая. Жители М. с большими овациями встретили новую ведьму…

Из рассказа «Столичные гуляния».