— А поеду-ка я на следущей неделе в Амстердам… — вдруг замечтал Киселёв, работая над выпуском Вестей Недели. — Посмотрю, что там в Гейропке-то изменилось. Если не пустят, всё равно попаду. Даже в гробу, как Кобзон.
— Пожалуй, придёться рассказать тебе правду. — неожиданно раздался знакомый голос из потолка.

Киселёв поднял голову вверх, с недоумением ответив.

— Владимир Владимирович? О чём вы говорите? Какая правда?
— Ты же в Европу снова собрался?

На лбу Дмитрия выступил пот.

— Господин президент… Я теперь поеду в Крым, да хоть на курорты Краснодарского края! Только не наказывайте!

С потолка раздался смех, но он был скорее мрачным, чем радостным.

— Знаешь… Никакой Европы не существует. Не существует ни Америки, ни Украины, ни Польши, вообще ничего.

Киселёв раскрыл рот от удивления. До него доходили слухи, что Президент ввиду травмы позвоночника принимает различные запрещённые средства, но до текущего момента он считал, что всё это — бред оранжистов и майдаунов. Теперь он осознал правдивость этих слухов.

— Господин президент, прошу прощения, но что это за бред?
— Слушай сюда. Весь мир на самом деле — Россия. Бывал когда-нибудь в российской глубинке? Вот за пределами Москвы и Санкт-Петербурга эта глубинка расcтелилась по всей планете. Конец света наступил. Куда бы ты не пошёл, не поехал, не полетел — везде Россия. Иллюзию жизни других стран мы создали сами, дабы поддерживать на Земле жизнь, не дав ей окончательно погрузиться в пучину мрака и серости российской глубинки. Делай, что хочешь. Я сказал правду.

Голос с потолка стих, однако Киселёв ещё десять минут смотрел в потолок широко раскрытыми глазами. «Он ебанутый, чтоб вы понимали.» — произнёс голос Бориса Немцова в голове Дмитрия. Телеведущий обхватил голову руками. Что это было? Розыгрыш?

Киселёв выдохнул, переходя на веб-камеру амстердамской улицы, установленной возле его любимого гей-клуба «Розовые шахты», дабы увидеть свободных европейцев и успокоиться после слов Президента. Камера заработала, но к своему ужасу Дмитрий лишь увидел серое небо, под которым вверх тянулись чёрные ветви деревьев и развалившиеся деревянные дома.