Не надейтесь на митинги. Технология смены режимов в России.
То, о чем мы давно вам говорим, товарищи русофобы. Теперь из уст президента Института развития и модернизации общественных связей.
То есть, видите какое славное дело русофобия? Мы давно пропагандируем то, о чем президент института написал только сегодня.
История России учит, что ожидание момента, когда режим развалится (или радикально трансформируется) под влиянием внутренних и внешних факторов, куда более результативная стратегия, чем легальная протестная активность.
Последний пример фактической смены режима — это приход к власти Путина и последующая трансформация им политической системы. В идеологическом смысле это был реванш всего того, что отвергалось при Ельцине и ранее, в ходе перестройки. Он оказался успешным не потому, что на честных выборах победил открытый и явный реваншист с обещаниями вернуть госрегулирование экономики, Крым и отрицание западных ценностей. И не потому, что реваншисты вывели на улицы городов России миллионы сторонников — ничего такого в 1999 г. не наблюдалось. Путин пришел к власти через кулуарные переговоры внутри элиты как преемник и продолжатель дела Ельцина. То, что он потом изменил векторы российской внутренней и внешней политики, — следствие принятых им и его окружением решений, а не результат политической борьбы за реабилитацию и частичную реставрацию СССР. Кто бы в середине 1990-х поверил, что лидером и знаменем реваншистов станут не Зюганов или Жириновский, а тогдашний заместитель Собчака? Не удивительно и то, что эти политики не заняли при реваншистском режиме видных постов.
Более ранний пример — крушение советской системы в 1991 г. Тут были и многосоттысячные митинги, и выборы президента России с победой неугодного Кремлю кандидата. Но эти события были не причинами, а следствием противоречий внутри высшей элиты СССР и объективных трудностей социалистической экономики. СССР вместе с КПСС рухнули не в результате всенародного возмущения или восстания, не в результате свободных и честных выборов.
Даже в событиях 1917 г. массовые протестные акции стали предлогом для свержения монархии, а само оно фактически было осуществлено высшим политическим и военным руководством страны. После падения монархии уличная активность набрала обороты, чем в итоге воспользовались большевики. Но и в событиях октября 1917 г. роль масс значительно преувеличена.
Единственный пример в русской истории, когда в революционном движении участвовали широкие народные массы, — революция 1905-1907 гг. Начавшись с Кровавого воскресенья — жестоко разогнанной массовой мирной демонстрации протеста под верноподданническими лозунгами, — она была жестоко подавлена и как таковая не привела к падению монархии.
Вывод: смена режима происходит только тогда, когда оппозиционно настроенная часть элиты в объективно сложный для него момент перехватывает рычаги власти, параллельно мобилизуя в свою поддержку часть активного населения и фиксируя победу на проводимых позже выборах или другими символическими действиями.
Это не призыв к отказу от протестной активности: исторические аналогии всегда условны и не дают практических ответов. Скорее это информация к размышлению для тех, кто возлагает слишком большие надежды на массовую протестную мобилизацию населения.
Федор Крашенинников: Не надейтесь на митинги. Технология смены режимов в России
