Утром, как обычно, Петрович одел треники и майку «Абибас» китайского пошива, спустился на обоссаном советском лифте в полуподвальный магазинчик, где купил русского святого стекломоя, которым ужрался на расположенной прямо тут же детской площадке из ржавого китайского железа, смонтированную работниками из Узбекистана. Посмотрел на голубое русское небо, словно куполом накрывшее собой заполненный хрущёвками рабочий район провинциального города. Ужравшись, Петрович упал в собственную лужу мочи.
«Блядь, а ведь возрождается Россиюшка, и ракеты у нас заебись» — подумал Петрович, перед тем, как отъехать, и в голове у него пронеслись золотые купола Храма Христа Спасителя, вперемешку с волхвами, держащими в руках дубовые фаллосы, марширующие солдаты с автоматами наперевес, Юрка Гагарин, улыбающийся, с букетом цветов, радостно машущий рукой в телекамеру, потом появился образ великого справедливого русского царя, одного слова которого боятся басурмане и вороги Руси, вспомнился клип Лещенко «День Победы», вот, он уже видит этот его характерный прищур перед первыми словами «День Победы, как он был от нас далёк…», как внезапно Лёва сменился картиной великой битвы. Петрович даже различал отдельных солдат, которые бросались в атаку на врага, бежали со штыком и кололи неприятеля, сзади по неприятельским шеренгам били орудия, вот, он даже видел, как враг отступает, бежит с поля боя, но…

«Эй, ти, свинья ёбаний, пашёль нахюй отсюда, ат маего магазина, вэсь двор абассал рюский тварь, ищо раз увижу, рот твой сука выибу!» — услышал уже задремавший Петрович. Над ним стоял хозяин магазина, в котором наш герой каждый день покупал себе топливо. Сильный удар по затылку оглушил его. Петрович снова упал в грязь, после чего, опустив голову, поднялся, и побрёл в сторону своего подъезда. «Эх, велика Россия, а отступать некуда — позади Москва» — сказал он сам себе.