… Старый советский радиоприёмник, преодолевая сильные помехи, настроился на искомую частоту и глухо зашипел:

«… в эфире программа «Время» и с вами я, Екатерина Андреева. Тревожные вести приходят к нам из блокадного Крыма: в гуманитарной помощи, собранной за счет российских дальнобойщиков, были обнаружены генетически модифицированные организмы, а так же штамм неизученного доселе Т-вируса. Не переключайтесь, далее о том, как президент России переиграл тигрицу в амурском зоопарке.»

[…]

Между тем в центральном офисе ЗАО «РПЦ» проводилось собрание акционеров.

— Блядь, у нас продажи свечек в Крыму просели на 80%! — сетовал отец Панцеркампф, стуча тоненькой указкой по сенсорной доске с изображением нисходящего графика.
— То же самое наблюдается в ритейле и на рынке недвижимости. Посещаемость казино снизилась втрое; спрос на табак низкий. — уныло отрапортовал протодьякон Андрей Кураев.
— Так, значит вводим систему «Некрон» и взымаем по 3,7 руб за каждую прочитанную молитву! — говорил патриарх Кирилл, закидывая насвай под губу.
— Не поможет, уже проверили.
— Господа, не стоит думать, единственный шанс — в Святейшем. Предлагаю срочно собираться и провести ревизию в наших офисах и в торговых точках. Быдло выпрется на патриарха посмотреть, глядишь и продажи вырастут.
— Ок.
— Ок.

[…]

Чёрное, словно смола, небо над Крымом пробивал искусственным светом «Messerschmitt K-Real», пилот которого, Кирилл Михайлович, искал Севастополь.

В океане тьмы, окутавшей весь полуостров, луч мощнейшего прожектора был не более чем тоненьким лучиком. Свет, скользящий по земле, выхватывал силуэты зданий, улиц и тени крымчан, бежавших на свет. Лишь в одном месте был свет — как оказалось позже, это была одна из улиц очередного города, поглощённого тьмой, где жили кавказцы.

Спустя три часа самолёт приземлился в аэропорту Севастополя, взлётную полосу которого освещал огромный биллборд с изображением президента России и главы Чеченской Республики, под которыми была огромная неоновая вывеска «Крым — наш!», на которую молились севастопольцы, пытаясь молитвами двум божествам вернуть утерянный свет. Машины ФСО из личной охраны Святейшего расчистили взлётную полосу от крымчан, лезущих на свет, путём разбрасывания свеч и дешёвых фонарей, а патриарший «Messerschmit» тем временем успешно приземлился в аэропорту, где его, помимо телохранителей, встретил дьякон Панцеркампф.

— Здесь какая-то хуйня происходит, наши не отвечают. — начал Кураев.
— И где они?
— Архиерей с ребятами отправились в храм, прошёл уже час, как их нет. Поехали отыщем их, а то чё-то не нравится мне это.

Его Святейшество молча согласился и не теряя ни минуты сел в бронированный Гелентваген, фары которого осветят дороги чёрного города. Он еще не подозревал, что на полуострове второй месяц свирепствовала эпидемия: после того, как телевышки были обесточены, первые крымчане испытали «голод». Голодные они скитались в темноте, пытаясь найти ответы на свои вопросы, пока эпидемия не охватила всю территорию того, что когда-то называлось Автономной Республикой Крым…

Как только машина оторвалась от аэропорта, буквально из ниоткуда, из тьмы появились толпы крымчан с мороженным оливье и восковыми свечами по двести рублей за штуку, продававшиеся в местном отделении ЗАО РПЦ, окружили гелентваген Гундяева, несмотря на его приличную скорость. Едва завидев свет фар, жители города-героя ринулись к нему, стремясь взять его себе, с криками «Свет! Свеееет!» штурмуя патриарший гелик.

— ААщщщщ… СВееееттт…. Путииин… Камни с неееебаааа…. Хоххххлыыы…. — завывали зомби, пытаясь пробить бронированное стекло святейшей тачки.
— Пошли на хуй, пиздоглазые хуесосы! — закричал Его Святейшество.

Вскоре под напором тысяч зомби гелентваген перевернулся, а лобовое стекло рассыпалось от многочисленных ударов. Обезображенные, истощённые, но озлобленные севастопольцы потянули свои руки к ярким фарам и к лидерам православного движения, однако…

… Кирилл Михайлович достал из бардачка именные УЗИ, выбрался из машины, сражу же открыв плотный огонь, стреляя по толпе с двух рук. Хлынула кровь, пачкая лакосты Святейшего, Оглушающие хлопки раздались недалеко от Гундяева — дьякон Панцеркампф крошил севастопольцев из SPAS-12.

— Слева! — крикнул Патриарх, глядя на жирного зомбаря с майкой «Спутник и Погром», подкрадывающегося сзади к Андрею. Однако, благодаря Патриарху, Кураев прикончил монстра точным выстрелом в голову.
— Долго не продержимся! — крикнул Панцеркампф, метнув охотничий нож в худощавого и усатого крымчанина.

Бой продолжался. Благодаря огнестрелу и бронежилетам Патриарху и дьякону удавалось одерживать верх над порождениями Руси, но патроны кончались, а без них они не продержатся и минуты.

— Кураев, это архиерей Полоний. Все наши мертвы, Повсюду зомби, я во тьме скрылся, они меня не видят, не знаю, куда идти, помогите…. — раздалось из рации Андрея.
— Киря! Люди Полония мертвы!
— А он где? — поинтересовался Святейший,
— Говорит, смылся во тьму! — кричал Панцеркампф, снося головы из СПАСа.
— Вырубай фары! — крикнул Патриарх, разряжая последние обоймы в детей тьмы.
— Что?
— Фары вырубай, блядь!

Кураев двумя выстрелами погасил фары гелентвагена, лишив Севастополь единственного источника света. Гундяев и дьякон, пользуясь случаем, растворились во тьме…

Отрывок из книги «Крым. Путь во тьму».